«Слепая зона» правового конфликта: о чем не знают те, кто хочет ыиграть суд - Максим Божко

Когда же есть сомнения в независимости судейского корпуса в регионе конфликта, имеет смысл уводить спор подальше, чтобы объективизировать происходящее.

Ну и напоследок невозможно удержаться, чтобы не поделиться очень смешной историей (хотя, конечно, смешная она лишь со стороны) о нестандартном выборе пространства конфликта одной из сторон и результатах такого выбора.

Компания — резидент Гонконга обратилась к компании — резиденту Кипра с иском о взыскании оплаты по договору в Арбитражный суд Краснодарского края (!). Божий промысел, не иначе, позволил компании-ответчику заранее узнать о готовящемся злодеянии. Она обратилась в суд со встречным иском, и после нескольких заседаний, сопровождавшихся процессуальным барахтаньем, истец отказался от иска и попросил производство по делу прекратить в связи с неподведомственностью спора российскому суду. К чести этого суда, в прекращении дела было отказано (модное английское слово «эстоппель» постепенно входит в обиход, и простая концепция «будь последователен в своих действиях» тут и там начинает применяться на практике). По встречному иску с компании-истца было взыскано чуть более миллиона долларов, и сейчас стороны с замиранием сердца ждут апелляции. Как говорится, не рой яму другому…

Игры на разных досках и «закольцованные» процессы

Среди профессиональных приемов игроков на правовом поле есть и такие, которые могут быть не сразу различимы, а иных теоретиков от права даже повергают в шок своей циничностью.

Так, в одном процессе могут фигурировать решения по другим делам, а также экспертизы, протоколы допросов и результаты иных действий, произведенных ранее вне зала данного конкретного судебного заседания. Этот феномен можно метафорически обозначить как одновременную игру на разных досках. Делая ход на своей доске, мы можем вести параллельно еще несколько игр на других досках, и результаты этих партий (и даже ходов) влияют на текущую игру. Другой игрок при этом может и не подозревать о существовании иных партий или, наоборот, держать в поле зрения еще больше досок и вести еще больше игр одновременно с нашей. В такой ситуации мы иногда не знаем, какой ход и на какой доске станет решающим и что именно приведет нас к победе. (Подробнее об этом феномене речь шла в главе о стратегии.)

Проиллюстрируем это положение на примере следующей ситуации.

Налоговый орган провел проверку, по факту которой было возбуждено уголовное дело. В этом случае можно оспорить действия налоговых органов в арбитражном суде и признать их незаконными, чтобы потом представить решение арбитражного суда в уголовном процессе по этому делу для подтверждения невиновности своего подзащитного. Или наоборот. Налоговые органы могут взять протоколы допросов из уголовного процесса и принести их в арбитражный суд. Если судья последнего, опираясь на эти документы, признает налогоплательщика незаконно уклонившимся от налогов, налоговые органы могут отправиться с этим решением обратно в суд общей юрисдикции и использовать его для подтверждения вины гражданина.

Таким образом, два параллельных процесса по одному делу «кольцуются», и разорвать их очень трудно. Суды ссылаются в своих решениях друг на друга, и доказательства принимаются как неоспоримые, хотя по факту ни в одном из судов они как следует и не проверялись.

Спорные факты — в иное пространство

Еще более изящная концепция состоит в том, чтобы любые спорные факты, которые могут сыграть не в нашу пользу в данном процессе, уводить в иные пространства. Это поможет максимально снизить негативное влияние в случае их «проигрышности» или, напротив, укрепит нашу позицию, если в другом процессе будет доказана их состоятельность.

Так, например, не секрет, что в компаниях документы нередко подписывают друг за друга — до тех пор, пока партнеры не поссорятся. А когда конфликт уже разбирается в суде, самое время вспомнить, что́ на самом деле и кем подписывалось, и назначить экспертизы, которые подтвердят либо опровергнут наши предположения. При этом всегда есть вероятность, что результаты экспертизы сыграют нам на руку — например, в случае подлинности подписи оппонента под документом. А может, наоборот: покажут, что подпись поставлена не им, и этот нюанс негативным образом скажется на всей нашей, до этого вполне обоснованной, позиции.

В подобной ситуации имеет смысл инициировать отдельный судебный процесс, для того чтобы там апробировать спорный документ. Тогда при негативном сценарии мы не сможем его использовать в первом процессе, а при удачном стечении обстоятельств еще больше укрепим свои позиции с его помощью. Главное здесь — снизить риск дурного влияния спорного документа на дело, которое в целом выигрышное.

Может показаться, что плохие и «токсичные» факты в любом случае вредны — независимо от того, в каком процессе они выявлены и установлены. Между тем в реальности чем дальше они отстоят от хороших и полезных фактов, тем лучше: сложенные в корзину одного процесса, они создают большее фоновое влияние на восприятие ситуации, чем размещенные отдельно.

На пересечении пространств публичного и частного права

Любое правовое пространство имеет свои правила организации, и на пересечении их существует немало трудностей.

Так, судьи и адвокаты, которые специализируются на уголовных делах, мыслят совершенно особым образом. Прекрасно разбираясь в общеуголовных статьях (где дело касается разбоя, наркотиков и убийств), они склонны принимать спорные решения по экономическим преступлением. Это становится серьезной проблемой, когда делу по какой-то причине невозможно дать грамотную оценку в гражданском процессе и ситуация рассматривается с позиции уголовной статьи.

Таковы, например, ситуации с так называемым техническим кредитованием с целью сокрытия «дыры в балансе», чтобы не создавать резервы и не портить отчетность. Обычно оно выявляется при банкротстве кредитных организаций. Нельзя сказать, чтобы «техническое кредитование» было законно, но это и не хищение средств, и не вывод активов. Эти действия часто продиктованы стремлением банка улучшить свое положение в глазах регулятора, однако на практике, как правило, квалифицируются органами следствия как хищение. И только слаженная работа адвокатов-цивилистов и криминалистов может хоть как-то облегчить участь собственника такого банка, который по факту мог и не знать вовсе о данных действиях, совершаемых менеджментом.

Доказать свою правоту там, где работают люди, мыслящие в уголовно-правовом формате, проблематично. Зачастую специалисты, хорошо разбирающиеся в уголовном праве, в ситуации, когда речь заходит о зачетах, сделках, векселях и прочем, видят преступление там, где его на самом деле может не быть, и наоборот — не обращают внимания на откровенные несостыковки, если они «красиво» прописаны и оформлены и особенно если они «освящены» решением суда по гражданскому либо арбитражному делу.

Например, если написать решение единственного акционера, можно сменить гендиректора в любом акционерном обществе, просто обратившись к нотариусу (который по закону не обязан требовать выписку из реестра акционеров). А сменив гендиректора, можно получить контроль над деньгами и начать совершать разного рода сделки. Кроме того, можно принять решение о реорганизации общества, превратив его из акционерного в общество с ограниченной ответственностью, и уже вполне законно стать его единственным участником.

Хотя все в данном примере нарочито преувеличено и даже противоречит здравому смыслу, по факту в такой ситуации все сделано с формальным соблюдением частноправовой нормы. Нарушается здесь именно уголовно-правовая норма, так как имела место фальсификация решения единственного акционера, о чем ни нотариус, ни регистрирующий орган могли не знать. (Вообще, такие «финты» невозможны без содействия нотариусов либо являются совсем уж случайными совпадениями, в которые автор не верит по определению.)

Двери открываются и закрываются

И наконец, обязательно стоит учитывать, что ни одна из дверей ни в одно из существующих пространств не будет открыта вечно. Как по мере взросления нам становятся неинтересны или недоступны те или иные пути, шаги и решения, так и по мере развития конфликта все постепенно меняется, и то, что могло бы решить нашу проблему в начале, со временем вспоминается лишь как упущенная возможность.

Одна из компаний взяла кредит, который был обеспечен поручительством физических лиц и залогом недвижимости. Когда компания оказалась неспособной платить по кредитам, банк обратился в арбитражный суд с иском о взыскании с нее денег, а затем — и о ее банкротстве.